г. Тула, ул. Тургеневская, д. 48

Думайте сами, решайте сами

В книге Дмитрия Цыганова даются ответы на все мыслимые вопросы по обозначенной в названии теме. Но ещё важнее то, что эту громадного объёма книгу читать очень интересно.

Игорь Манцов
23 октября 2024 года
Основная задача премиального процесса в области искусства – это не столько поддержание высокого жизненного уровня и персонального статуса тех или иных деятелей культуры, сколько общенациональное культурное строительство. Поскольку сейчас в культурном поле влиятельных людей много, постольку много амбиций и, соответственно, учреждаемых премий: все по-разному понимают, что хорошо, а что плохо, но активно силятся влиять на процесс, стремятся задавать раздачей премиальных подарков ориентиры для всей культуры.

Например, в самое последнее время были объявлены лауреаты таких значимых литературных премий, как «Ясная Поляна» (победители в основных номинациях - Леонид Юзефович и кореянка Чухе Ким) и «Нобелевская» (лауреат тоже отчего-то кореянка, но уже Хан Ган). Нет сомнения, что у всех лауреатов вскорости значительно прибавится читателей, статус корейской литературы значительно повысится, а у Леонида Юзефовича появится десяток-другой активных подражателей.

Едва ли не каждые две недели в России объявляют лауреатов какой-нибудь региональной или общенациональной литературной премии. А ведь было время, когда премия была всего одна, зато несравнимо более значимая, более денежная и статусная, нежели все нынешние премии вместе взятые. В книге филолога, историка, научного сотрудника ИМЛИ РАН Дмитрия Цыганова «Сталинская премия по литературе: Культурная политика и эстетический канон сталинизма» (М.: Новое литературное обозрение, 2023. – 800 с.: ил., тираж 500 экз.) даются ответы на все мыслимые вопросы по обозначенной в названии теме. Но ещё важнее то, что эту громадного объёма книгу читать очень интересно.

Сталинские премии были учреждены постановлением Совнаркома СССР от 20 декабря 1939 года в ознаменование 60-летия И. В. Сталина. Премии должны были присуждаться ежегодно за выдающиеся работы в области физико-математических, технических, биологических, сельскохозяйственных, медицинских, философских, экономических, историко-филологических и юридических наук, а также за работы в области музыки, живописи, скульптуры, архитектуры, театрального искусства и кинематографии. Эпохальный труд филолога Цыганова закономерно посвящён Сталинским премиям по литературе. Заметим, что, хотя литература была в приоритете у самого Иосифа Виссарионовича, первая премия по науке превышала премию в художественно-литературных номинациях аж в два раза (200 тысяч рублей против 100 тысяч).

Первое вручение премий состоялось в начале 1941 года. После 1955 года Сталинские премии не присуждались. В рамках кампании по искоренению культа личности Сталина, начавшейся после XX съезда КПСС, в 1956 году была учреждена Ленинская премия, фактически заменившая собой Сталинскую. В 1966 году была учреждена ещё и Государственная премия СССР, к которой была приравнена прежняя Сталинская. Дипломы и знаки лауреата Сталинских премий дожившим до этого времени деятелям предлагалось заменить на дипломы и почётные знаки лауреата Государственной премии СССР, однако, фактически никто из лауреатов прошлых лет замену не осуществил.

«Я убеждён, - говорит Цыганов в интервью, - что никакая другая институция не даёт нам такого объёмного представления о культурном процессе 1940-1950-х годов, как Сталинская премия». Сама же книга, появившаяся в откровенно «либеральном» издательстве, парадоксальным образом меняет оптику непредвзятого читателя на… просталинскую. Десятки собранных в книге документальных материалов наглядно демонстрируют, как агрессивные, себялюбивые, зачастую даже невежественные представители «культурной элиты» собачатся, топят из зависти всё самое талантливое, и только волевые решения Сталина спасают те или иные выдающиеся произведения от забвения, а их авторов от физического уничтожения.

Случай Михаила Булгакова, которому Сталин в сущности выдал охранную грамоту, широко известен, но в процессе чтения этой книги с изумлением видишь, что коллеги-современники не ставили ни в грош такие ныне канонизированные произведения, как, допустим, «Тихий Дон» и «Василий Тёркин». Самолюбивый автор «Цемента» Фёдор Гладков писал в частном письме авторитетному критику В. Кирпотину в 1948-м: «…Шолохов отвратителен мне своим ёрническим отвращением к женщине. Наша женщина достойна всяческого уважения. Я преклоняюсь перед её героизмом, самоотверженностью. Она умеет сочетать в себе мать и государственного человека. А он назойливо унижает её и паскудно любуется ею как самкой и бл…ю. Он пробуждает в читателе самые низменные чувства. Идеализируя старое казачество, он противопоставляет ему большевиков как жалких евреев (1-й том «Тихого Дона») и как бандитов, идиотов, психопатов. Большевиков он не знает и не любит. Они способны только на анархию и грабёж («Поднятая целина»). Давыдов – мерзкая фигура. Шолохов требует мужественной критики, суровой и беспощадной. В отношении к нему нет правдивого слова. Он сумел поставить себя вне критики. Он невыносимо многословен, а пресловутые пейзажи утопают в свалках словесной бестолочи (замусоленная олеография) и сплошь и рядом не связаны с душевным состоянием героев…»

В прошлом Гладков – признанный новатор, лидер литпроцесса 1920-х, после Великой Отечественной – ректор Литинститута, вдобавок две его Сталинские премии ещё впереди. Аргументы Гладкова здесь – не выкрики базарной бабы, но вполне себе аргументированные фехтовальные выпады («…многословен… пейзажи утопают в свалках словесной бестолочи… не связаны с душевным состоянием героев…»). Какой делаем предварительный вывод? Простой: необходимо почитать самого Гладкова. А может, оболган он, а не те мастера слова, которых поднимали на щит Сталин или поливавшие его грязью впоследствии либералы. Вдобавок поэт, драматург, эмигрант из СССР Наум Коржавин нашёл впоследствии для зачислившего его в Литинститут Фёдора Гладкова следующие гипер-хорошие слова: «При всей своей внешней свирепости, доходящей до самодурства, он был не только добрым, но и честным и даже — что уж совсем редко тогда бывало — принципиальным человеком. И писателем».

Теперь случай «Василия Тёркина». Эту поэму Александра Твардовского принято сегодня безоговорочно хвалить, однако, мнение коллег-современников о ней было весьма и весьма жёстким. Что же, они намеренно, из одной только зависти клеветали на неё или же попросту судили поэму Твардовского по гамбургскому счёту? Безоговорочно поддерживал «Тёркина» один только Александр Фадеев. Другие были непримиримы. К примеру, хороший поэт и благородный человек Николай Асеев: «…Мне могут возразить в том смысле, что «Василий Тёркин» пользуется большой популярностью на фронте, что он, так сказать, взят на вооружение. Но это возражение неубедительно, так как, например, стилизация народного лубка, сделанная поэтом Кирсановым в «Заветном слове Фомы Смыслова, русского бывалого солдата», не в меньшей степени популярна среди бойцов… Я не решусь рекомендовать его на Сталинскую премию. Быть может, это и складное балагурство, очень полезное, просветительное произведение, но оно совершенно незначительно для поэзии».

А вот точка зрения авторитетного литературоведа Михаила Храпченко, впоследствии академика: «Мне кажется, основной недостаток «Василия Тёркина» - это язык. Он не только серый, но овеян грубостями в смысле примитивности». Пожалуй, нам, сегодняшним, стоит добровольно и непредвзято перечитать ещё и «Василия Тёркина». А заодно проверить, насколько качественны вещи столь непримиримого Николая Асеева.

Вообще говоря, книга Дмитрия Цыганова властно требует от читателя – во всём разобраться самому. Недвусмысленный посыл автора и издательства «НЛО» таков: официальная советская культура, все её авторы, а в особенности партийные бонзы – сплошное зло. Однако, более-менее опытный, да попросту поживший на свете человек знает, что так не бывает. Мир в любой точке и в любой момент находится в равновесии. Посему внимательный терпеливый читатель получает неожиданные рекомендации там, где получить их совершенно не ожидает.

К примеру, многие из нас с детства любят и, даже будучи «в возрасте», перечитывают две легендарные, очень ловко сочинённые детско-юношеские трилогии писателя Анатолия Рыбакова «Кортик»-«Бронзовая птица»-«Выстрел» и «Приключения Кроша»-«Каникулы Кроша»-«Неизвестный солдат». Между тем, в 1950-м году недавний фронтовик Анатолий Рыбаков написал роман «Водители». Роман, которого в постсоветские времена, уже будучи эмигрантом-американцем, стеснялся. А ведь за эту вещь в 1951-м Рыбаков был удостоен Сталинской премии второй степени, что позволило писателю вступить в Союз писателей, обзавестись отдельной квартирой и перевестись на ряд иностранных языков.

Дмитрий Цыганов приводит сведения, из которых следует, что для большой литературы, да попросту для хорошей жизни Анатолия Рыбакова элементарно спас Иосиф Сталин, которого Рыбаков подверг остракизму в своём перестроечном бестселлере «Дети Арбата». «…Председательствовал Сталин. Зачитывая список, останавливался после каждой фамилии, давая возможность членам правительства высказать замечания. Если замечаний не было, читал дальше. Итак – проза. Премии первой степени – Гладков, Николаева, вторая степень – Рыбаков: «Водители»… Замечание делает сам Сталин: ”Хороший роман, лучший роман минувшего года”. Сурков подмигивает Тихонову: сейчас роман переведут на премию первой степени. Однако, Сталин посмотрел в какую-то бумагу… “А известно ли товарищам, что Рыбакова исключили из партии и судили по пятьдесят восьмой статье?”»

В той самой злокозненной «бумаге» - справке, которая факсимильным образом воспроизведена в книге Дмитрия Цыганова - говорится: «…активный троцкист с 1927 года. Исключён из комсомола. За активную троцкистскую деятельность трижды арестовывался органами ГПУ-НКВД. Во время пребывания в ссылке вёл работу по созданию нелегальной троцкистской группы, за что в 1936 году был осуждён к 5 годам лишения свободы. О судимости и о принадлежности к троцкизму в личных документах не указывает». На самом-то деле за боевые подвиги с Рыбакова прямо на фронте судимость была снята. «Постановление Военного трибунала у нас есть, - через несколько месяцев героически выгораживал Рыбакова перед Сталиным Александр Фадеев. - Он имел право не писать о своей судимости». «Да, - по-честному согласился с ним Сталин, - информация была неточной. Восстановите Рыбакова в списке».

Дмитрий Цыганов ведёт дело к тому, что соцреализм был явлением эстетически убогим и этически неполноценным, между тем, автор этой рецензии уже наметил себе на основании книги Цыганова полтора десятка премированных тогда книг для обязательного прочтения. Книги-то, судя по всему, хорошие!

Как бы ни открещивались, как бы ни отрекались от них впоследствии перекрасившиеся мастера слова вроде талантливого Анатолия Рыбакова.   

теги статьи:

Литература Рецензии

Поделиться статьёй:

Макиавелли из Полярного

Литература

«Хочешь мира – готовься к войне» говорили в древности. Не устарело ли это правило? Все-таки мы уже совсем другие люди. Мудрее, добрее. Или нет? Как выглядит город, где все население занято подготовкой к войне?

Читающий мир был в ужасе

Литература

Вячеслав Огрызко на грани скандала балансирует в очерках о жизненном и творческом пути 34-х крупных писателей и литературных чиновников, которые занимали руководящие посты в писательских сообществах.