Новые поступления в фонд нашей библиотеки представляют двух ныне живущих, активно работающих, да попросту знаменитых поэтов в неожиданном качестве: поэты обратились к прозе. Впрочем, это не та проза, которая «новелла» или «роман», а та, которая «эссе» или «статья».
Поэты, как известно, народ горячий, этим и интересны. Обе книги построены на крайностях, прямо-таки перенасыщены борьбой с явными и мнимыми противниками, если не с «врагами». При этом оба автора – птицы высокого полёта: осведомлённые, талантливые, глубокие. Эти сборники – значительные свершения, без которых наша современная литературная действительность уже непредставима.
В первую очередь вспоминается хрестоматийное стихотворение Александра Блока:
За городом вырос пустынный квартал
На почве болотной и зыбкой.
Там жили поэты, — и каждый встречал
Другого надменной улыбкой…
Молодой амбициозный Блок хитроумно усыплял бдительность читателя, поначалу будто бы критикуя поэтов с их зачастую сомнительными ценностями. Потом-то вылезает наружу корпоративная солидарность и начинаются агрессивные претензии к обывателям, к нам:
…Так жили поэты. Читатель и друг!
Ты думаешь, может быть, хуже
Твоих ежедневных бессильных потуг,
Твоей обывательской лужи?
Нет, милый читатель, мой критик слепой!
По крайности, есть у поэта
И косы, и тучки, и век золотой,
Тебе ж недоступно все это!..
Ты будешь доволен собой и женой,
Своей конституцией куцой,
А вот у поэта — всемирный запой,
И мало ему конституций!
Забавно, насколько исчерпывающе гениальный Блок представил здесь дискурс и Седаковой и – в гораздо меньшей степени – Воденникова!
Ольга Седакова: критика советских литературных канонов
Ольга Седакова тратит слишком много сил на то, чтобы отменить официальную советскую поэзию, спасшую в своё время от рутины и меланхолии миллионы отечественных «обывателей». Седакова агрессивно и последовательно противопоставляет ей неофициальную, потаённую, мало кем прочитанную, вдобавок непонятных кондиций поэзию своих друзей и знакомых. Ох, и достаётся же тут местами Николаю Доризо, Юлии Друниной или, положим, Сергею Островому. Обобщённый образ «советского поэта» третируется и даже по мере сил высмеивается: «Его одарённость выражается в умении найти среди общих мест наиболее эффектные общие места. Такие вещи советские поэты называли «находками», и вот пример находки: «Капель застучала, как сердце в груди» (С. Островой)».
Всё в точности по Блоку: «…Там жили поэты, — и каждый встречал /Другого надменной улыбкой». Александр Блок – на то он и гений, чтобы предвосхищать будущие крайности, ставшие в определённой среде нормой.
Кстати же, острую и дельную ответную реплику в адрес элитного блоковского «квартала» отправил в своё время (1931) замечательный Георгий Шенгели, как ни крути, и поэт, и переводчик – «советский». В отличие от Блока, Шенгели к высокомерным снобам безжалостен:
Я не знаю, почему,
Только жить в квартале этом
Не желаю никому,
Кто хотел бы стать поэтом.
Здесь любой живой росток
Отвратительно расслабит
Нескончаемый поток
Тайных ссор и явных ябед.
Здесь растлит безмолвный мозг
Вечный шип змеиных кляуз,
Вечный смрад загнивших Москв,
Разлагающихся Яуз.
Здесь альпийского орла
Завлекут в гнилые гирла
Краснопресные мурла,
Москворецкие чупырла...
Потеряв способность спать,
Пропуская в сердце щёлочь,
Будешь сумрак колупать
Слабым стоном: «сволочь, сволочь!»
Однако, Георгий Шенгели – не герой Ольги Седаковой. Как забавно сформулировал в телефильме «Покровские ворота» Костик в исполнении Олега Меньшикова, у Седаковой «другие любимые авторы».
Допустим, описывая годы и годы своей дружбы со знаменитым в диссидентских кругах Венедиктом Ерофеевым, Ольга Седакова драматически рассказывает, как однажды заподозрила Веничку в том, что тот… выпил её дорогие духи.
«Мы долго и дружелюбно болтали, втроём или вчетвером: дело дошло даже до чтения стихов. И вдруг под конец мне зачем-то понадобилось похвалиться подаренными духами. “Ну, покажи!” – благодушно сказал Веня. Но духов на месте не было. “Ты выпил их! – сказала я, глядя на Веню, как с красноармейских плакатов. – И ещё издеваешься: ”Покажи!”. Это низость и коварство. И зачем нужно было пить французские, когда рядом советские?”».
Выражаясь словами из тех же «Покровских ворот»: «Высокие, высокие отношения!»
Здесь любой живой росток
Отвратительно расслабит
Нескончаемый поток
Тайных ссор и явных ябед.
А если по существу, непременно надо отметить нечувствительность Седаковой ко внезапно возникающим жанровым смещениям: трогательный, сентиментальный поначалу мемуарный текст р-резко мутирует в гротескную сатиру, которой уместно было бы застесняться, однако, антисоветски настроенная, давно обосновавшаяся где-то на просторах Европы поэтесса вместо этого успевает пару раз неумело пнуть ненавистную ей Страну Советов. Искренние почитатели презираемого Седаковой Доризо (автора таких всенародно признанных песенных шедевров как «От людей на деревне не спрятаться», «Огней так много золотых на улицах Саратова…», «На тот большак, на перекрёсток…», «Давно не бывал я в Донбассе», «Взрослые дочери») по бедности и по скромности не пользовались французскими духами; в своём подавляющем большинстве они даже не додумались бы до тезиса «употреблять “Красную Москву” вовнутрь», не говоря о его реализации на практике. Но у подпольных поэтов, которых нам теперь выдают за лучших/непревзойдённых, судя по реакции Седаковой, – это было в порядке вещей. При этом богема привыкла оправдывать своеволие и разгул «большевистским диктатом». Перефразировав Достоевского, они, кажется, считали, что «если ты против большевиков, то всё дозволено».
А ведь уже в следующей сцене воспоминаний от Ольги Седаковой Венедикт Ерофеев ведёт себя как типичный лидер секты:
«С невыразимым страданием на лице, корчась, как на сковородке, иногда – после особо вредных для окружающей среды реплик, – издавал тихие стоны, но слушал всё, что несут его сомнительные поклонники, – и не обрывал».
Однако же, поскольку Веничка для автора «свой», очевидные в данном случае характеристики – «лидер секты» – шибко грамотной поэтессе в голову не приходят. «Общество взаимного восхищения», как оно есть. И, кстати, «издавал тихие стоны, но не обрывал» – это почему-то смешно. Хуже Зощенко, но определённо лучше Жванецкого.
Впрочем, если б всё было так грустно, мы не решились бы рекомендовать этот весьма увесистый и хорошо изданный сборник посетителям ТОНБ. Всё же Ольга Седакова – человек крайне начитанный, опытный в литературных делах. Невероятно хороши и обязательны для прочтения всяким любителем русской словесности такие её тексты, как: «Наследство Николая Некрасова в русской поэзии» и «Весть Льва Толстого». Воистину выдающиеся работы!
«Присутствие Н. А. Некрасова в русской поэтической традиции так значительно, что стиховедческий термин “донекрасовская эпоха” кажется оправданным. Поэтов, в чьей манере не отозвались некрасовские ритмы, интонации, принципы развёртывания текста, можно перечесть по пальцам: Вяч. Иванов, М. Кузмин, В. Хлебников, М. Цветаева… Но и эта формальная непричастность к Некрасову не означает безразличия к поэту, вошедшему в “русскую легенду”… Неожиданную реплику Некрасова представляет собой даже “чёрная лирика” Ю. Кузнецова. Некрасовское страдание описывается с другой стороны: со стороны мучителя; в преувеличенно рутинный стих включена абсурдная или сюрреалистическая образность. Продолжения Некрасова в русской поэзии невозможно свести воедино, невозможно даже выстроить в хронологической последовательности…»
«Существует справедливое предположение, что вся русская мысль конца XIX-XX века возникла из Ф.М. Достоевского и вокруг него. И не только русская мысль. Достоевскому- мыслителю чувствуют себя обязанными европейские философы и богословы. То, что в нашей словесности есть ещё один, не менее мощный источник новой мысли – Лев Толстой, – по существу, ещё не открыто…»
Неожиданная новость для многочисленных у нас «специалистов по Льву Толстому», однако, Ольга Седакова в данном случае вполне доказательна.
Кроме того, в её книге много любопытных текстов о Пушкине, Бунине, Пастернаке, Солженицыне, Блоке, Ахматовой, Хлебникове, Заболоцком, Арсении Тарковском, Иосифе Бродском, Леониде Губанове, Иване Жданове и о некоторых, повторимся, малоизвестных поэтах советского андеграунда.
Дмитрий Воденников: кокетство и поэзия в прозе
Совсем другое дело – сборник избранных эссе поэта Дмитрия Воденникова (составитель Полина Рыжова). Воденников ловко, обаятельно и талантливо играет роль эдакого капризного мальчика, болтунишки, везунчика. Есть в его стилистике нечто от манеры незабываемого Хлестакова. Воденников умело кокетничает и тоже, как Седакова, дистанцируется от читателя, однако, в отличие от неё Воденников читателя дразнит. Делает это более-менее изящно. Стоит прочитать начало любого из его текстов, и вот ты уже попал в плен: не оторвёшься, не бросишь, покуда не дочитаешь. Седакову, если ты не терпеливый штатный рецензент, – бросишь.
«Поговорим о том, что вам понятно. Поговорим о еде. Однажды я был приглашён на “Серебряный дождь”, чтобы почитать свои эссе (я же эссеист). (Притворяется, маскируется, кокетничает; главным образом он известен как поэт. – И. М.) И вот только я отряхнул свои растрёпанные нарциссические лепестки и взбил своё жабо, как сразу же попал в переплёт…»
«Есть две вещи на этом свете, которые сейчас занимают меня больше всего. Это смерть (как к ней подготовиться внутренне). И ненависть… Со смертью - всё понятно. Её, как известно, нет…»
«Ладно, я человек пожилой, мне трудно выносить ту волну негатива, которая обрушивается на меня после выхода каждой моей колонки. Поэтому поговорим о чём-нибудь приятном. Например, о том, что у вас никогда больше не будет секса…»
«Я всё время рассказываю вам истории. За это мне и платят. Как коту. Я, как кот, и рассказываю. Пойду налево – сказка. Пойду направо – быль. Скоро цепь златая кончится, упаду я с дуба (рухну, так сказать), даже не вспомните обо мне. Но пока ещё есть силы и порох в пороховницах, вот вам ещё несколько бывших со мною «штук». Например, про достоинство. Мне его сам бог велел не иметь (и ваши комментарии под моими жалкими статьями только тому лишнее доказательство), но всё-таки оно у меня есть…»
Балаболка, позёр?! Однозначно. Но вместе с тем Воденников неплохо держит мысль, что дисциплинирует ещё и читателя. Воденников походя сообщает много любопытной информации в воспитательном ключе:
«Анна Ахматова однажды написала: “Я научила женщин говорить”. Надо научить и мужчин говорить о чём-то кроме войны, секса и футбола. (Этот определённо научит. – И. М.). Надо им привить – к их диковатому российскому уму – классическую розу самовнимания и самонежности».
Однако, главное здесь то, что Воденников бесконечно и беспорядочно цитирует в каждом своём эссе стихотворения. Это могут быть известные многим поэты-антиподы Евтушенко и Бродский, это могут быть любимая Седаковой и никем пока не признанная Елена Шварц и внесённый в святцы отечественной поэзии Афанасий Фет; Мария Петровых и Марина Цветаева, Всеволод Некрасов и Григорий Дашевский, Андрей Вознесенский и Леонид Губанов, наконец, вовсе никому, кроме Воденникова, не известные сочинители-рифмоплёты. В физической реальности все эти поэты – и даже женского пола – очевидным образом передрались бы. Никто из них не вышел бы живым из комнаты для переговоров, однако, под обложкой книги «Воденников в прозе» разнокалиберные и разнохарактерные поэты чувствуют себя восхитительно.
Воденников настолько грамотно расселил поэтов на территориях смежных эссе, настолько мудро и ответственно сопроводил их стихотворения или отрывки комментариями и подводящими сюжетами из своей будто бы безалаберной жизни, что мы с ходу глотаем давно заученное наизусть любимое, немного погодя ответственно продумываем ещё и никогда не читанное, пока ещё недопонятое. Очень хороший, по-настоящему концептуальный ход – назвать книгу «Воденников в прозе», замаскировав в ней кокетливой болтовнёй о собственной повседневности чужую неожиданную поэзию.
Воденников в прозе, поэты в шоколаде.
Однако же, Ольгу Седакову почитайте тоже, не поленитесь: женщина старалась и не меньше других ценит острое поэтическое словцо. Кроме прочего узнаете, куда таки делись дорогие и престижные французские духи.
Список книг
Седакова Ольга Александровна. «О русской словесности. От Александра Пушкина до Юза Алешковского». – М.: Время, 2023. – 604 с.: ил., тираж не указан.
Воденников Дмитрий Борисович. «Воденников в прозе: лучшие эссе». – М.: Издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2018. – 376 с., тираж 2500 экз.
Каталожные карточки книг
