Шведский стол, шведская семья, а ещё раньше:
"Швед, русский — колет, рубит, режет.
Бой барабанный, клики, скрежет,
Гром пушек, топот, ржанье, стон,
И смерть, и ад со всех сторон".
А что ещё мы знаем про Швецию?
Из свежего и неприятного, даже враждебного – факт её вступления в НАТО. Из старого и «культурного»: Август Стриндберг, Ингрид Бергман, Ингмар Бергман, Астрид Линдгрен, квартет «АББА» плюс легендарный теннисист Бьорн Борг. Из нового и более-менее «культурного»: мастер детективного романа Стиг Ларссон, произведения которого достойно представлены в фонде нашей библиотеки и пользуются значительной популярностью у её посетителей.
На суперобложке романа «Пассионата» (С.-Петербург, «ИНАПРЕСС», 1997, 192 с., тираж 3 тыс. экз.) за авторством Эрнста Бруннера издатели разместили следующее определение: «…Столкновения героев, их трагические взаимоотношения, нервная интрига – позволяют вспомнить целый пласт литературы, называемой в России “шведским детективом”». На деле, это полная чушь: «Пассионата» не детектив, однако, прочитать её не мешает.
Впрочем, прочитать её трудно, ибо «проклятые девяностые» наложили свой зловещий отпечаток: печать бледная, шрифт маленький. Вдобавок издатели выпустили «Пассионату» в рамках серии с недвусмысленным названием «Цветы зла». Считали, видимо, что подобное название – крючок и манок для растерявшегося при диком капитализме постсоветского человека. На самом деле, эти «Цветы зла» неверно случайного читателя книги ориентируют. Цена – что сегодня выглядит забавно – 22 рубля. У книги есть подзаголовок: «Стокгольмский роман». Это поэтическая и одновременно политическая история. Романтическая любовь в криминальном обрамлении. Есть линия отложенной на годы женской мести и счастливый конец.
Прочитать эту книгу полезно для того, чтобы хоть как-то понять социальную психологию современной Европы. Можно послушать наших дельных телевизионных пропагандистов, а можно – погрузиться в прихотливые миры, созданные воображением наблюдательного Эрнста Бруннера. Нацисты здесь борются с евреями, евреи хитроумно обороняются; с трудом пытаются устроить жизнь в новой для себя северной стране «понаехавшие» курды; наркоторговцы изощряются в способах приготовления и доставки смертельно опасного зелья; недавно прибывшие рэкетиры из Молдавии дают прикурить местным. «Не дай своей дочери стать игрушкой негра!» - требуют одни политические силы, а им тем временем противостоят силы не менее агрессивные и убедительные. «Одни назывались жрецами “Манхейма”, другие принадлежали к “Сопротивлению Белых Арийцев” или к объединению верующих в скандинавских богов под названием “Да поможет нам Тор”», - Стокгольм как город на грани нервного срыва. Примерно так начинался теперешний «дивный новый мир».
…Мостовая всё время излучала жар, и жирные насекомые ползали между кухней и писсуаром. По городу везде бродили одержимые, ведомые побуждением отказаться от действительности в пользу чего-то более фантастического. Вокруг была совершенно очевидная темнота, материальная, но не настоящая. Отпечаток нереальности лежал на всей ночи. Её поставили вокруг меня как дешёвую декорацию на сцене, которая готова упасть, если сделаешь слишком резкое движение. Город представлялся мне выдумкой, фата-морганой. Булыжники обжигали ноги. Улицы извивались, как узкие русла пересохших рек. Темнота между тесно подходящими друг к другу крышами казалась живым существом, вырастающим из действительности. Можно понять, почему стокгольмцы любят поздние купания, когда видишь, как они отталкиваются от набережной и лёгкими взмахами уплывают в полутьму. Если закрыть глаза, то видишь, как они заплывают под пролёты моста, ведущего к Рыцарскому холму, ныряют и захватывают воздух. Они перекатываются друг через друга, хватают друг друга под водой. Кто-то исчезает, пропадает, потом неслышно выныривает, хватает под водой за ноги или прижимается сзади к другому телу…
Брр-рр, экспрессионизм Бруннера будет травматичнее иных «шведских детективов»!
И всё-таки это роман о Любви (хотя и о «гримасах капитализма» тоже):
Что такое любовь? Это что, бутерброд с икрой? Цирковой номер? Глаза твои выдают огонь, который твой язык скрывает!
Возникал образ девушки, в которой нетронутая чувственность сочетается с хорошо осведомлённой порочностью. Ночные сцены, неясные силы…
Странная, бедно оформленная книга, которая давно и незаслуженно скучает в отделе художественной литературы в страстном ожидании заинтересованного читателя.
✤✤✤✤✤
