Одно из самых примечательных изданий в собрании Тульской областной научной библиотеки – два десятка томов «Политического журнала», датированных последним десятилетием XVIII столетия. Этот воистину легендарный журнал, большей частью сброшюрованный по принципу три номера под одной обложкой и внешне представляющий собой набор внушительных книжек, - не только веха в развитии российской политологической науки, но ещё и увлекательное чтение для всякого любителя родимой старины.

Отдельно следует отметить то обстоятельство, что сегодняшнему гражданину и патриоту России «Политический журнал» позволяет получить наглядное представление о механизмах политической преемственности, а самые внимательные, соотнося международные конфликты прошлых лет с проблемами дня сегодняшнего, легко обнаружат геополитические закономерности и несомненно получат в свои руки надёжный инструментарий политического прогнозирования.

«Политический журнал» издавался в России с 1790 по 1830 гг. Это была русскоязычная версия немецкого издания «Politisches Journal nebst Anzeige von gelehrten und andern Sachen», первоначально его издателем был историк и публицист Готлиб Бенедикт фон Ширах (1743 – 1804). Ежемесячник объёмом 100 страниц распространялся по подписке. Издатель и его авторы придерживались позиции просвещённого абсолютизма. Все серьёзные европейские умы как минимум принимали его во внимание, а для наиболее искушённых в политике и культуре немцев он был настольным чтением. К примеру, И. В. фон Гёте предпочитал «Politisches Journal» всем другим изданиям своего времени.

Россия, где сама императрица была немецкого происхождения и вдобавок проявляла неизменное внимание к развитию европейской мысли, интерес к уникальному изданию Готлиба Бенедикта фон Шираха возник практически сразу. Было решено издавать его по-русски для, как теперь принято выражаться, «продвинутой общественности». За дело взялись в Московском университете: куратор университета И. И. Мелиссино (1718 – 1795) и непосредственный ученик М. В. Ломоносова профессор А. А. Барсов (1730 – 1791) блестяще организовали работу лучших историков, географов и редакторов. Первыми редакторами стали переводчики П. А. Сохацкий (1765 – 1809) и М. Г. Гавриков (1759 – 1829), а также писатель В. С. Подшивалов (1765 – 1813). Их усилиями в январе 1790 года появился первый номер, на котором значилось: «Политический журнал с показанием учёных и других вещей, издаваемый в Гамбурге Обществом учёных мужей. Перевод с немецкого».

На экземплярах, представленных в ТОНБ и датированных серединой 1790-х гг. заглавный титр выглядит более компактно и по-деловому: «Политический журнал. Перевод с немецкого». Любопытно то, что «авторство» в журнале не приветствуется: никаких фамилий! Ни немецких, ни русских. Поначалу значится хотя бы фамилия цензора, однако, в более поздних номерах снимается и она. Институт авторства ещё не сформировался: монархи, герцоги, государственные деятели, политики, военачальники, иногда путешественники - в журнале многочисленны и называются поимённо, представители иных сословий – безымянны всегда, за исключением раздела «Разные известия», где зачастую публикуются разного рода социальные курьёзы.

Однако, с социальными силами и коллективными телами журнал работает впечатляюще, достоверно. Прагматический взгляд на современную политическую ситуацию, который практиковали в «Политическом журнале», позволял современникам не просто получить представление о том или ином локальном событии, но и увидеть всю картину происходящего в мире, осознав причинно-следственные связи. Журнал сделался полным архивом современной истории. Благодаря этому уже к началу XIX столетия чтение «Политического журнала» в России стало важнейшим признаком принадлежности к просвещённой интеллигенции. Это первое в нашей стране издание с политологическим содержанием, и когда мы сегодня слушаем в телевизоре или читаем в периодике взвешенные аналитические оценки с прогнозами, будет нелишне вспоминать об истоках.

Впрочем, поначалу зависимость от зарубежной мысли всё же наличествовала и создавала российским читателя определённые проблемы. Достаточно сказать, что в России журнал выходил с опозданием на три месяца по отношению к оригиналу: январский номер переводился и печатался у нас к марту. Постепенно оригинальные немецкие материалы стали разбавляться статьями из тех или иных отечественных книг. Впрочем, номера, которые хранятся и доступны к прочтению у нас, относятся во многом к эпохе правления императора Павла I, а он, как известно, особенно благоволил немцам и до определённого времени конфликтовал с французами. В тех номерах, которые доступны к прочтению у нас, тема Французской революции и её последствий занимает центральное место.

Показательно и забавно, что в оригинальном немецком журнале Французский переворот был поначалу воспринят благосклонно: в своём Гамбурге немцы характеризовали его как «восстановление вольности французов, нарушенной самовластием французских королей». Но совсем скоро оценки изменились: в июне 1789 года ситуацию во Франции именовали «анархией», в сентябре 1789 – и вовсе «хаосом». Возмущение авторов стремительно нарастало, и в наших «тульских номерах» - уже сплошной негатив, речь неизменно идёт о «продолжении французского безначальства». Авторы статей переосмысливали слишком радикальные идеи французского Просвещения с позиции немецкого прагматизма, отрицая прямое революционное насилие в пользу консервативных идей и политического просвещения.

Любопытно отслеживать элементы политической пропаганды. Вот авторы убеждают своего читателя в том, что невероятные военные завоевания французов во главе с Бонапартом – пшик. Поскольку отрицать их фактическую составляющую глупо, ставят под сомнение восторженное отношение к этим победам французской общественности: «Все великие успехи французских войск и их поход до Вены во внутренней Франции и в самом Париже не зделали сильного впечатления». Наоборот, сильное впечатление даже и сегодня производит аналитический материал «Англичане и французы. Сравнение. Характер. Философия. Политика» - причём это перевод из некоего французского журнала, который, по всей видимости, использовался немцами в качестве оружия против англичан. Характерный пример применения так называемой «мягкой силы».

Невероятная ценность непосредственно доступных нам номеров «Политического журнала» в том, что они дают возможность прочувствовать нюансы политического и психологического противостояния наций и сословий в ту легендарную эпоху, которая, кажется, давно отвердела в учебниках и канонических версиях. Здесь же, в 1790-х, исторический процесс подобен магме, плазме, огненному дождю: революционная решимость французов, закулисное коварство англичан, выжидательная манера терпеливых немцев – взаимодействуют, умножают политический и социальный хаос, максимально запутывают добросовестного наблюдателя!

На страницах журнала забавно, но и поучительно наблюдать за самодовольной Европой той далёкой поры; Европой, которая сегодня благополучно сдувается, впрочем, привычно надувая щёки. А что же две теперешние сверхдержавы – Китай и Соединённые Штаты Америки? Отражены ли их быт и бытие на страницах старинного «Политического журнала»? Гораздо меньше, чем реалии европейцев. Отношения к обеим странам – наиболее древней и наиболее юной – скорее, снисходительное. 

Например, в разделе «Разные известия» находим весьма неполиткорректные с точки зрения современных западных стандартов сюжеты: «Индейцы имеют свои прелести. Некоторая женщина в Кноксвилле, Ладин Аббет, почувствовала к одному дикому индейцу такую любовь, что 22 марта убежала с ним в его родину». Дальше сообщается, что бледнолицый супруг этой Ладин Аббет негодовал и требовал возвращения беглянки, но нет, ей новая жизнь настолько приглянулась, что женщина «предпочла диких людей Европейцам. Вероятно, что сии дикие не так наглы, как лёгкие войска французския». Здесь поражает лёгкость авторского слога: сексуально окрашенная бытовая история используется, во-первых, для того, чтобы от противного воспеть «Европейцев», прописанных с большой буквы точно наименование божества, во-вторых, чтобы в очередной раз уязвить французов.

И на тех же самых страницах, где-то неподалёку встречаем полемический задор в отношении неких недобросовестных журналистов: «…Станут ли ещё спорить, что есть злоумышленная пропаганда? В нашем журнале сообщаю о том первое известие». А разве сами вы не таковы?! Боевая журналистика, как она есть. Прообраз журналистики нового времени.

Впрочем, ещё несколько снисходительных немецких строк – в отношении американцев (сегодня можно даже подумать, что именно за эту древнюю спесь Америка мстит Европе, уничтожая её энергетику с промышленностью): «Северо-Американские вольныя области имеют свойства юношеского тела. Живость, приращение цветущей юности приятны взорам наблюдателя. Так теперь большая часть людей смотрит на Северо-Американские области, хвалит их и им удивляется. Но между тем произникает в зародыше своём внутреннее зло».

Тогдашние европейцы констатируют наличие в «Северо-Американских вольных областях» рабовладения, однако, отчего-то принимают его как должное: «Оценка населения там в 3 милл. 943 тыс. жителей, между которыми находились 587 тыс. невольников». Впрочем, кое-кто настаивал на том, что оценка эта неверна и утверждал «многолюдство»: «5 милл. 250 тыс. душ». Однако, настоящее «многолюдство» - это в Китае. Почему и откуда в Китае столько народу – авторитетно никто до сих пор не объяснил. Но уже в конце XVIII столетия населения там больше, чем где бы то ни было. Очередной безымянный автор «Политического журнала» свидетельствует: «…Самое малое в стране до двухсот миллионов душ… Возможно, имеет 300 млн. жителей».

Европейцы и китайцы конца XVIII столетия состязаются в высокомерии: «Везде - говорит Андерсон – как скоро тамошний народ видел кого-то из свиты Посольства, хохотал насмешливо и оскорбительно. Столько мы в их глазах были странны и смешны. Увидя наши ножи вилки, они непрестанно изумлялись». Впрочем, британский путешественник Андерсон совсем скоро наносит ответный удар: «Мясо и рыба разрезаются на мелкие части, так что вид и приготовление их противно для чужестранцев».

Или: «Работают они с невероятной прилежностью. Однако ж можно приметить, что они в искусстве земледелия и садовничества, равно как и во всех других искусствах, зделали ещё только малые успехи. У них есть виноград, но они не умеют делать вина. То, которое поднесено было Посольству в первые дни, похоже было на винный уксус, да и далее было только не много лучше. Обыкновенный их напиток есть холодный чай без сахару. Чайные листочки, которые употребляли богатые, сушат после того бедные и пьют ещё однажды». Ответное, по сути, высокомерие. «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись». Вдобавок, Андерсон, кажется, не разобрался, что заваривать зелёный чай второй, третий и четвёртый раз – есть тонкая гастрономическая традиция, а не признак нищеты.

Ну, а какое место в системе ценностей авторского коллектива «Политического журнала» занимала Российская империя? Кто мы с точки зрения шибко грамотных немцев: Запад или Восток? Ответ встречается неоднократно: «На Севере владычествовало спокойствие», «Весь свет знает… Чудо на Севере… Пространная Российская империя покоится в недрах тишины, при неусыпных попечениях своего Государя, который благо своё поставляет в соделании щастливыми Своих подданных… Россiя, давно внимательная на переворотное состояние Европы…»

Возможно, дело тут в природной трезвости и прозорливости немецких историков-журналистов. Но, может, сказываются особые отношения немцев с российским императором? 

Император Павел I производил безпрерывно великие реформы», «Вся императорская фамилия… есть самое превосходнейшее и достопамятнейшее зрелище, какое только в свете можно увидеть… Особливо юные Великие Князья любят Великого Отца своего с неописанною сыновнею нежностью. Столь же нежно сей, первый Отец любит дражайших чад своих… Княжны суть образцы душевных и телесных красот прекрасного пола…

Высокие, высокие отношения.

А вообще внимательному читателю заметны исторические параллели, если не трагически окрашенные кальки. Например, применительно к Французской революции отдельно педалируется судьба королевских детей, что, пожалуй, находит отражение в будущей судьбе императора Николая II и его семьи: «Между всеми ужасами – Французский переворот сделали вечным омерзением и страшным поучением для света и потомства: жестокости над невинными детьми нещастного Людовика XVI суть самыя ужаснейшия, самыя безразмерныя».

Авторы много интересуются философией истории, и даже Французскую революцию стараются рассматривать в более широком разрезе, выходя за границы политической прагматики: 

Главы французских переворотников имеют целью введение древних Греческих и Римских учреждений, обычаев, нравов, даже и самой одежды и упоённые сими идеями опустили совершенно из виду существенныя свойства наших времён. Вместо изобретения новых нашему духу сообразных направлений, они суть только фанатические подражатели древности, и от неё заимствуют и с неистовым жаром хотят утвердить пороки, а не добродетели, прикрывающие те пороки и делающие их не столь вредными… Итак, они увлекли к себе развалины и гробницы Греции.

Без преувеличения поражает анализ того, как незначительные с виду перемены на политической карте Европы или мира – приводят или грозят привести в недалёком будущем к глобальным последствиям. В невероятно содержательной и ничуть не устаревшей по методологии статье «Конец Австрийских Нидерланд и трёхсотлетней войны за сии земли» читаем: « …От перемен правления в Нидерландах всё политическое положение, вся система равновесия в Европе получили новый вид. Англия долго давала деньги Австрии, чтобы та удерживала при себе Нидерланды. Теперешнее соединение их с Францией есть такое происшествие, которое по великости своих следствий гораздо большее имеет влияние на Европу, нежели уничтожение и разделение Польши. Бельгия была пункт, на котором утверждалось политическое равновесие Европы, и от которого отнятия предстоит теперь новая эпоха». Сегодняшние потуги Запада во главе со всё той же Англией держать Украину в своём политическом поле с целью военного и политического шантажа России напоминают события более чем двухсотлетней давности.

Ещё одна очевидная параллель с современностью вычитывается из очередного «анекдота», размещённого в самой нетривиальной рубрике журнала, «Разные известия»:


Один турок купил конфискованную церковь в Брюсселе. Он хотел зделать из неё мечеть. Но французскими властями ему велено было церковь сломать. Никогда во Франции – а может и быть и в других землях – не было столь мало благонравия, как теперь, и никогда столь же много, как теперь, не говорили о правилах нравственности. Каждый умствует ныне о правилах. В Парижском журнале (La chef du Cabinet) объявлено, что одна портниха в Париже шьёт новыя юбки для женщин по новым правилам.




Стоит ли напоминать, что уже давно современный Запад ведёт себя как та зарвавшаяся революционная парижская портниха, на что неоднократно указывало ему политическое руководство России.

В ту динамичную историческую эпоху движение масс и отдельных людей осуществлялось зачастую бесконтрольно, и что же – немецкий журнал весьма сочувственно, если не поощрительно сообщает о благоразумном решении российских властей – установить фильтры на границах: «…Другим императорским указом назначена новая Комиссия, коей поручено пещись о поселяющихся в Россiи чужестранцах и выходцах». Ужесточение миграционного законодательства планируется и в сегодняшней России. Снова убеждаемся в полезности исторических наблюдений и продуктивности исторических аналогий.

В последнее время была развёрнута неистовая борьба за то, чтобы белые консерваторы Соединённых Штатов обеспечили некую компенсацию потомкам чёрных рабов. Одна из статей в старинном «Политическом журнале» оказывается в этом смысле предельно актуальной. Называется статья «Опасность, предстоящая Европейской торговле в Африке». Там мы находим следующую страшноватую правду по горячим следам, от современников событий: одному африканскому князьку было настолько выгодно торговать темнокожими соотечественниками, что он искренне возмутился, когда белые колонизаторы начали притормаживать и даже, судя по всему, проявлять человеколюбие с гуманностью: «Сия главная отрасль торговли их с европейцами нарочито уменьшалась с нескольких лет, а наипаче со времени Французской перемены. Африканские нации не знают тому причины и думают, что народы, поселившиеся в их землях, умышленно нарушают их права и выгоды». Автор статьи, сам путешественник, попытался объяснить корыстному безжалостному чёрному князьку причину свёртывания торговли: «Я отвечал ему, что это происходит от мер нашего человеколюбия, которое старается уничтожить торговлю людьми себе подобными. Но сие объяснение ему отнюдь не понравилось».

Невероятный по силе и откровенности текст! Ещё неизвестно, кто больше виноват в работорговле позднего периода: белые заезжие или же местные богатые. А во-вторых, впечатляет то, что автор текста прямо основывает «меры человеколюбия» на «Французской перемене» с её лозунгом «Свобода, Равенство и Братство»! Вот ведь как всё непросто с этой самой Великой Французской Революцией, она же «Французский переворот». С Великой Октябрьской Революцией, она же «Большевистский переворот», полагаем, дело обстоит ровно таким же образом.

Наконец, отметим стилистическую дерзость как авторов журнала, так и адаптировавших тексты для русского читателя переводчиков. Читать всё это дико приятно. Порой даже закрадывается подозрение, что «Политический журнал» был намеренно сфальсифицирован в гораздо более поздние времена: настолько всё ладно, складно, местами остроумно, а часто попросту зубодробительно изложено. Журналисты-историки периодически устраивают заочные ристалища с невидимыми миру коллегами-оппонентами: «Несмотря на множество завистников и неприятелей всякого рода… наряду с уважением со стороны знатоков Истории нашего времени…» Или: «Несведущие и злонамеренные люди могут не признавать цены и достоверных известий наших корреспондентов…» Или: «Кто требует от нас сверх-человеческого всеведения, тот не может иметь права быть нашим судиёю!» Наконец: «Блудящий свет ослепления уступил солнечному свету практической истины…» Железная журналистская хватка налицо!

Когда погиб Советский Союз, и мир на время стал однополярным, Фрэнсис Фукуяма издал знаменитую статью «Конец Истории». Конечно, этот человек не держал в руках «Политического журнала!» Ведь пока живы люди с их частными интересами и страны с их национальными интересами, никакой «конец истории» невозможен, а «Политический журнал» транслировал эту истину методично и страстно:

…Все сии происшествия и тысячи других показывают, что последние акты нынешней ужасной всемирной трагедии ещё не наступили, и что последуют ещё великие неожидаемые новые перевороты.

P.S. Актуальность базовых тезисов статьи и необходимость пристального изучения материалов «Политического журнала» в качестве именно живого и непредвзятого свидетельства о тектоническом перевороте в общественном сознании тех давних, казалось бы, времён, подтверждаются недавним письменным высказыванием известного политолога, философа и книгочея Алексея Чадаева:


Настоятельно рекомендую англочитающим не полениться и прочесть последнюю книжку антрополога Дэвида Грэбера (он умер, её не дописав, поэтому заканчивал соавтор). Там любопытная историософия, во многом переворачивающая привычные взгляды на Модерн и Просвещение. Он утверждает — и достаточно убедительно обосновывает — что:

1. Основные идеи европейского Просвещения XVII-XVIII веков — являются прямым следствием той критики «европейского общества» и «европейской культуры», с которой столкнулись западные миссионеры при попытке христианизации североамериканских индейцев, причём со стороны этих последних. Он приводит несколько гиперпопулярных в своё время (и наглухо забытых впоследствии) книг диалогов, построенных по модели миссионер-вождь племени, где этот самый вождь выносил убийственные приговоры и христианской религии, и имущественному неравенству, и частной собственности, и отношению к природе — ставя в пример свои собственные традиции и обычаи.

2. Именно из этих текстов вырос миф о «первобытном коммунизме», существовавшем во всём человечестве до изобретения рабовладения и появления первых государств. На этот миф опирались и французские социалисты-утописты, и, само собой, Энгельс — но даже и Адам Смит, бывший близким другом историка и экономиста Тюрго, который, собственно, и изобрёл первоначальную версию «формационной теории».

3. В этом смысле идеалы ВФР — «Свобода, Равенство, Братство» — имели своим источником не столько «анти-традицию», сколько были продуктом своеобразной рецепции европейцами иной традиции — традиции народов Нового Света. Это определило основные черты, такие как воинствующий антиклерикализм и резкое неприятие наследственных статусов. Можно сказать, что европейцы пытались таким образом «излечить» своё общество от «болезней», которые оно приобрело именно в результате особенностей своего развития — включая сюда и централизованную монотеистическую религию, и монархическую власть, и сословное разделение, и, конечно же, несвободу и неравенство.

4. Но, что самое важное, ни «социализм», ни «коммунизм» не являются самостоятельными изобретениями европейских мыслителей. Они скорее являются «импринтингом» от колониальной экспансии — когда европейский интеллектуал приходит к выводу, что, несмотря на всё технологическое и экономическое превосходство над покоряемыми народами, европейцы отстоят от них далеко позади в качестве «общественной ткани» — то есть гуманистического идеала отношений между людьми, ценностей, антропотипа. И, следовательно, коммунизм это не столько про то, как «построить новое», сколько как «вернуться» куда-то туда, где все люди были братьями — до того, как «разделение труда» разделило их на господ и рабов.

P.P.S. Так вот же почему прекрасная бледнолицая Ладин Аббет сбежала из своего Кноксвилла к «одному дикому индейцу в его родину» и – категорически отказалась возвращаться. Оценочное суждение автора «Политического журнала» - «вероятно, что сии дикие не так наглы, как лёгкие войска французския» - прочитывается после разбора Чадаевым последней, ещё не опубликованной на русском книги Дэвида Грэбера совершено по-новому.

«Идеалы Великой Французской Революции — «Свобода, Равенство, Братство» — имели своим источником не столько «анти-традицию», сколько были продуктом своеобразной рецепции европейцами иной традиции — традиции народов Нового Света», - это фантастика, и это гипотеза уровня эпохальных открытий Коперника с Галилеем.

Самое невероятное то, что для формулирования подобных революционных выводов вам не нужно быть легендарным Дэвидом Грэбером – достаточно несколько часов или дней со вниманием полистать страницы «Политического журнала» из фонда ТОНБ.

✤✤✤✤✤