Сегодня представляем монографию Елены Владимировны Душечкиной (1941 – 2020) «Русский святочный рассказ. Становление жанра» (2-е изд. – М.: Новое литературное обозрение. 2023. – 552 с.). Душечкина – выдающийся специалист по русской литературе и культуре, доктор филологических наук, профессор СПбГУ. Елена Владимировна начинала свой научный и педагогический путь в Тартуском университете под руководством Ю. М. Лотмана и Д. С. Лихачёва, затем преподавала в Таллине и Петербурге. Круг её интересов охватывал самые разнообразные темы, от поэтики древнерусских летописей до проблем современной массовой культуры.
Е. В. Душечкина была первооткрывателем целого ряда тем в филологической науке и культурологии: она первой обратила внимание на жанры календарной словесности, описала праздничные циклы и ритуалы горожан, по-новому обратилась к проблемам ономастики, показав связь имянаречения с литературным процессом. Е. В. Душечкина – составитель нескольких антологий русского святочного рассказа, автор более двух сотен научных статей и пяти книг, одна из которых – «Русский святочный рассказ» - выходит уже вторым изданием.
Святочный рассказ – вид календарной прозы, возникший на фольклорной основе – попал в поле зрения серьёзных исследователей сравнительно недавно. Монография Елены Душечкиной представляет собой первый и наиболее значительный опыт изучения этого феномена в отечественном литературоведении. Рассматривается история возникновения и формирования жанра святочного рассказа в России на протяжении трёх столетий – от XVIII века до настоящего времени. На обширном материале, включающем в себя архивные записи фольклорных текстов и литературные произведения, напечатанные в русских периодических изданиях XVIII-XX вв., Елена Душечкина раскрывает художественную природу жанра и выделяет характерные для него основные темы.
Во вступительной главе «Проблема календарной словесности» Душечкина раскрывает психологические механизмы этой самой «календарной словесности»: «Человеку свойственно в определённых ситуациях вспоминать о событиях, которые произошли в аналогичных условиях и в тот же самый календарный период. Воспоминания «по аналогии» - основной стимул к созданию устной календарной прозы. Такими рассказами до определённого времени интересовались мало, и фольклористы их почти не записывали. На первых порах гораздо большее внимание привлекал к себе так называемый традиционный фольклор: былины, песни, сказки, загадки, пословицы и т.п.
Календарные рассказы чаще попадали в работы этнографов (которые на их основе реконструировали праздничный ритуал, мифологические представления и мифологических персонажей), чем в работы фольклористов… Записывать такие тексты начали только с конца XIX века».
Автор отмечает:
Обычай рассказывания праздничными вечерами о происшествиях, имевших место в прошлом во время того же праздника, был, судя по всему, широко распространён. Так, И. П. Сахаров упоминает о специальных людях («рольниках»), которые рассказывали на святках всевозможные истории. Г. Пейзен, описывая обстановку святочных вечеров в Енисейской губернии, сообщает: “На таких вечерках старики разговаривают про давно прошедшее, вспоминают старину и попивают винцо; девушки гадают, щёлкают орешки и поют песни. Наконец, когда вино придаст старикам более веселья, начинают баить народные сказки, побасенки, загадки и т.п. В избе царствует глубокая тишина – все с величайшим любопытством слушают рассказчика”.
…Из многочисленных сюжетов святочных рассказов (25 декабря – 6 января) приведу один. Как-то на святках девушки пошли погадать в хлев, где стали спрашивать о своём будущем висящую там свиную тушу. Вместо ответа туша загадала им загадки, которые они не в состоянии были отгадать и, преследуемые тушей, в страхе побежали в дом. Опытная хозяйка быстро надела им на головы горшки, а ворвавшаяся в дом туша сорвала с них эти горшки и удалилась, полагая, видимо, что уносит с собой головы гадальщиц… Святочные рассказы обычно повествуют о происшествиях с гадальщицами или о встречах с “нечистой силой”.
Елена Душечкина показывает, как в городе от поколения к поколению забывались традиционные праздничные обряды и обычаи:
Сохранить эту традицию или хоть в малой степени компенсировать потери могли только какие-то новые, специфически городские средства. Постепенно эту роль приняли на себя средства массовой информации. В XVIII и особенно в XIX веке это были периодические издания (газеты и журналы), из которых городской читатель получал необходимое ему чтение, предназначенное специально для праздника. Периодическая печать оказалась, таким образом, наиболее пригодной и удобной формой снабжения городского населения календарными текстами.
Книга демонстрирует, как посредством периодической печати сформировался жанр «литературного святочного рассказа». Ключевую роль сыграли здесь такие корифеи русской литературы как В. Жуковский, М. Погодин, Н. Полевой, Н. Гоголь. Впоследствии за дело взялись ещё и Ф. Достоевский, Н. Лесков, А. Чехов.
Н. С. Лесков стал не только непревзойдённым мастером, но и первым теоретиком святочного рассказа. Им написано свыше двадцати рассказов, приуроченных к святкам, он неоднократно включал святочные эпизоды и святочные истории в крупные свои произведения («Некуда», «Житие одной бабы», «На ножах»), а во вступительной части к рассказу «Жемчужное ожерелье», в предисловии к сборнику «Святочные рассказы», а также в ряде писем и заметок представил стройную концепцию святочного рассказа как жанровой формы - его строения, смысла и назначения.
Чехов преодолел ограниченность, безвкусицу и банальность массовых изданий и создал классические образцы русского календарного рассказа… Всего им было написано свыше шестидесяти произведений, приуроченных к тем или иным календарным праздникам, а это несомненно свидетельствует о внутренней, вполне органичной его потребности считаться в своём творчестве с календарём и остром переживании им календарного времени (см., например, в письмах Суворину: “Водевили можно печатать только летом, а не зимой”).
Глава о Чехове - одна из самых неожиданных по материалу и выводам:
Выросший в среде обывателей провинциального городка, живущего в ритме привычных календарных дат, с детства в семье приученный отмечать церковные праздники, Чехов и в зрелые годы отнюдь не стремился преодолеть в себе чувство праздничного переживания, а напротив, всегда ощущал каждый праздник как время особого состояния души. В письме Григоровичу он пишет: ”Поздравляю Вас с Рождеством. Поэтический праздник. Жаль только, что на Руси народ беден и голоден, а то бы этот праздник с его снегом, белыми деревьями и морозом был бы на Руси самым красивым временем года, когда кажется, что сам Бог ездит на санях”… Его переписка демонстрирует поразительную приверженность к ритуалу праздничных поздравлений и пожеланий… Праздник был для Чехова временем, когда он, вспоминая знакомых и близких ему людей, в знак своего расположения и памяти посылал им поздравительные письма… Существование праздников в человеческом обществе Чехов считал не просто важным, но основополагающим признаком культуры вообще. Так, в поездке в Воронежскую губернию во время голода 1892 года он сделал примечательную запись о том, что крестьяне одной из голодающих деревень не поют песен и “праздников не празднуют”. Забвение праздников вызывало у него тревогу как признак разрушения культуры.
В XX веке жанр святочного рассказа поддерживали и развивали Куприн, Бунин, Андреев, Ремизов, Сологуб, а в эмиграции ещё и Мережковский с Набоковым.
На первый взгляд может показаться странным, но именно с рождественской традицией связана столь памятная многим поколениям советских детей «Ёлка в Сокольниках», «отпочковавшаяся» от очерка В. Д. Бонч-Бруевича «Три покушения на В. И. Ленина», впервые опубликованного в 1930 году. Здесь Ленин, приехавший в 1919 году на ёлку в деревенскую школу, своей добротой и лаской явно напоминает традиционного Деда Мороза, всегда доставлявшего детям столько радости и веселья. С традицией рождественского рассказа представляется связанной и одна их лучших советских идиллий – повесть А. Гайдара «Чук и Гек». Написанная в трагическую эпоху конца тридцатых годов, она с неожиданной сентиментальностью и добротой, столь свойственной традиционному рождественскому рассказу, напоминает о высших человеческих ценностях – детях, семейном счастье, уюте домашнего очага, перекликаясь в этом с рождественской повестью Диккенса “Сверчок на печи”.
По мнению автора монографии, именно на традицию святочного ряженья ориентируются легендарные фильмы Эльдара Рязанова «Карнавальная ночь» и «Ирония судьбы, или С лёгким паром»: «Этот режиссёр был, безусловно, наделён острым жанровым мышлением и всегда отлично чувствовал потребность зрителя в праздничных переживаниях».
Впрочем, эту же способность улавливать «флюиды праздника», заражать ими читателя, распространять их во времени и пространстве - демонстрирует в своей поразительной книге сама Елена Владимировна Душечкина.
Добавим, что примерно треть книги занимает «Приложение», где с непременным указанием места первой публикации размещены 17 Святочных рассказов русских писателей, за исключением «Мальчика у Христа на ёлке» Ф. Достоевского и «Тапёра» А. Куприна широкому читателю совершенно неизвестных.
Тот, кто прочитает эту книгу от корки до корки, получит исчерпывающее представление о таинственном и вдохновляющем предмете исследования – Русском Святочном Рассказе.
✤✤✤✤✤
