10 ноября исполняется 120 лет со дня рождения Эраста Павловича Гарина – артиста настолько же уникального, насколько и гениального. Жизни и творчеству Гарина посвящена вышедшая в серии «Жизнь замечательных людей» книга Александра Хорта «Смехачи Мейерхольда» (М.: «Молодая гвардия», 2018). Название прямо указывает на то, что одним только Гариным дело не ограничилось: компанию ему составляют Игорь Ильинский и Сергей Мартинсон, два других несомненных гения из плеяды актёров, первоначально нашедших, а затем и прославивших себя на сцене ГосТиМа – Государственного Театра имени Вс. Мейерхольда.

Книга фактически безукоризненна: выразительно оформленная обложка, отличная – белее белого – бумага с качественной печатью, большой набор опять-таки качественных фотографий на глянцевых вклейках. Все три жизнеописания выполнены грамотно, подробно, с любовью к персонажам, с привлечением разного рода малоизвестного, но проверенного автором материала. Александр Хорт – не театровед, не кинокритик, а писатель-сатирик. Ну и ладно: о тонкостях игры трёх гениев сцены и экрана, а также о методологии великого и ужасного Мейерхольда литературы более чем достаточно. Тот же Гарин ещё в 1974-м выпустил в свет книгу душераздирающих, но и поучительных воспоминаний «С Мейерхольдом», а уж театроведы высшей квалификации расстарались так, что Мейерхольд, от великих спектаклей которого нам остались лишь рожки да ножки, то есть фотографии и три минуты некачественной кинохроники, задокументирован и осмыслен как никто.

Александр Хорт написал книгу для массового читателя. Он не надувает щёк, не стремится тягаться с выдающимися аналитиками, а попросту делится своими любовными чувствами (между прочим, «Смехачи Мейерхольда» – это, страшно сказать, аж 1733-я биография, выпущенная «Молодой гвардией» в серии «ЖЗЛ»!). Ну а как не любить Гарина, Ильинского, Мартинсона! Три монстра, три титана, три ангела, три Актёра Актёрыча, три краеугольных камня, три столпа нашего театрального искусства, три смыслообразующих явления в рамках отечественной театральной традиции.

Широкий зритель их, конечно же, знает и любит до сих пор, но именно как артистов кино, как непревзойдённых мастеров мультипликационной озвучки или как чтецов на советском телевидении. Мартинсону, впрочем, повезло ещё и с телевизионным «Бенефисом» (1974). Александр Хорт стремится расширить горизонт людей, склонных к высокой культуре, но в силу жизненных обстоятельств недостаточно в неё погрузившихся. Само название книги акцентирует сценическую составляющую творчества трёх великих мастеров гротеска, ведь именно театр воспитывает лучшие профессиональные качества артиста. Именно и только в театре артист из вечера в вечер практикует утончённое восприятие партнёра, осваивает искусство внутреннего монолога, учится быть выразительным и заразительным.

Гарин, Ильинский и Мартинсон показаны на фоне удивительной эпохи и во взаимодействии с уникальными коллегами и учителями. Социально-исторический фон дан Хортом основательно и подробно. Мейерхольд, который был зашифрован Алексеем Толстым в «Золотом ключике» под именем Карабаса-Барабаса, присутствует незримым и зачастую пугающим образом. «После лёгкого конфликта с помощником Мастера, случившегося 29 октября 1932 года, Сергей Александрович <Мартинсон> в сердцах написал заявление об уходе. Вечером с группой актёров он уехал в Ленинград и на следующий день прислал оттуда покаянное письмо: “Глубокоуважаемый Всеволод Эмильевич! Мне больно за ту неприятность, которую я причинил Вам своим заявлением… Я не вижу и не мыслю своего актёрского существования вне Театра Вашего имени. Это для меня ясно – вот уже семь лет… Мне, Мартинсону, уйти из Вашего Театра некуда, т. к. я признаю только Театр Мейерхольда. За неприятность, которую я Вам причинил, я наказан уже тем состоянием полного отчаяния, которое я пережил со вчерашнего дня. Я люблю Вас, Мейерхольд, великий художник и мастер... Простите и не вспоминайте моего вчерашнего письма. Ваш Мартинсон Сергей”. Что и говорить, высокие, высокие отношения. Дрожь по коже. Пьеро и Карабас, не иначе.

Впрочем, Мейерхольд ведь на самом деле был и мастером, и великим художником. Наш выдающийся театровед Вадим Гаевский писал: «Хлестаков в спектакле Мейерхольда совсем не был похож на привычного, заурядного, а тем более обыденного Хлестакова. Его повсюду сопровождал Заезжий офицер с эполетами на плечах, в кивере и крылатке. Сам он появлялся в чёрном цилиндре, в прямоугольных роговых очках, с клетчатым пледом через плечо и тростью в руке. В петлице на верёвке висел бублик. Загадочная пластика его тоже была амбивалентной. Державный жест руки прямо вверх, при том что голова нелепо откинута куда-то назад – жест пароксизма и полуобморока, жест назидания и угрозы, жест самодержца, владеющего миром, и жест самозванца-игрока, идущего ва-банк, – сама эта пластическая фигура напоминала гротескно преобразованную картинку какой-то игральной карты. Чьё именно изображение она таила? Валета? Уж конечно, нет. Может быть, короля? Тоже нет. Мейерхольдовский Хлестаков – это джокер фантастической колоды, одновременно, карта-избранница и карта-изгой, в силуэте которой – нечто от Мефистофеля и нечто от марионетки». (Кстати, и про роль в легендарной «Золушке» один критик в 1947-м написал: «Эраст Гарин играет короля в своей эксцентрической, гротесковой манере. Его король смешон и трогателен, суматошен, как марионетка ярмарочного балагана…»)

Интересно? Ещё как. До чего же хочется посмотреть на этого необыкновенного Хлестакова всякому русскому человеку с его школьным представлением о «Ревизоре». А ведь это возможно. Читаем Гаевского дальше: «Уже после гибели Мейерхольда, в годы войны, снимаясь в роли жениха в кинофильме «Свадьба» (режиссёр Исидор Анненский, 1944), Эраст Гарин – мейерхольдовский Хлестаков, воспроизвёл этот жест и этот пластический рисунок. Фигура надменного провинциала в белых перчатках и чёрном котелке, сохранив свой лоск и свою странно достоверную – чеховскую – инфернальность, приобрела в фильме некоторый фарсовый колорит, но не стала жанровой, обыденной, пресной. В подобной обыденной манере М. Яншин играл шафера, а А. Грибов – отца (оба они – прекрасные мхатовские актёры), и Эраст Гарин, самый верный среди мейерхольдовских учеников, продолжил великий спор Мастера с бытовиками и выиграл его, – последняя, уже посмертная победа Мейерхольда. Справедливости ради надо сказать, что достойными партнёрами Гарина оказались Сергей Мартинсон, сам мейерхольдовец в прошлом, и Вера Марецкая, в которой Мейерхольд сразу же распознал свою актрису».

«Свадьба» легко доступна, известна у нас, даже и горячо любима, но после приведённого тонкого наблюдения Гаевского стоит пересмотреть её новыми глазами: пресловутые смехачи Мейерхольда убедительно выигрывают там у бытовиков, которые тоже хороши, бесподобны, но… Мартинсон, а в особенности Гарин – фантастичны, загадочны, непостижимы. Символизм какого-то высшего порядка. Серебряный век, который тайком пробрался в советскую художественную действительность.

Часть книги Александра Хорта, посвящённая Игорю Ильинскому, напомнит, что первый супер-успех Мейерхольда-постановщика в советское время – это спектакль «Великодушный рогоносец» (1922), где главные роли исполняли несравненная Мария Бабанова и как раз Игорь Ильинский – впоследствии звезда нашего немого и звукового кино, звезда советского телевидения и премьер Малого театра. Созданные им роли самодуров-бюрократов в «Волге-Волге» и «Карнавальной ночи» стали хрестоматийными, его фильм по Чехову «Эти разные, разные, разные лица» (1971) установил своего рода мировой рекорд, ведь Ильинский умудрился выразительно и совершенно непохожим образом сыграть там целых 23 роли.

Итак, под одной обложкой три безусловных гения, которых, кстати, довольно опрометчиво было обозвать «смехачами»: Гарин, Ильинский и Мартинсон – это всегда глубокие психологи, зачастую изобретатели оригинального пластического рисунка, артисты, чьи уникальные голоса буквально впечатаны в наше национальное коллективное бессознательное. Смотрим на них, читаем про них – с нежной улыбкой понимания, приятия и благодарности.     

✤✤✤✤✤